Ливонская война. Вильно против Москвы 1558 – 1570 - Страница 82

Привилей давался за «зацные заслуги» шляхетского общества, за то, что и католическая, и православная шляхта «верность и сталость свою ку службам […] завжды оказывали». Нивелирование конфессиональных различий в политико-правовой сфере должна была поспособствовать укреплению солидарности шляхетского сословия, на котором лежала обязанность обороны страны, и прочности социальных устоев государства, переживавшего тяжелые времена.

Таким образом, Виленский привилей 1563 г. об уравнении в правах христиан всех вероисповеданий выглядит прежде всего как попытка консолидации шляхетского общества на сословной основе посредством ликвидации анахронических конфессиональных барьеров. Его появление было вызвано в первую очередь серьезными внешнеполитическими осложнениями и имело прежде всего формально-идеологическое значение. Тот факт, что привилей был издан на вальном сейме, который занимался почти исключительно вопросами обороны страны, лишь подтверждает подобную точку зрения.

Добавим, что московиты при обосновании претензий на Полоцк на полную мощь использовали аргументы о защите православной церкви и православных жителей в ВКЛ. Вероятнее всего, сведения о конфликте полоцких православных иерархов с местными властями в 1562 г. стали причиной подготовки военного похода именно на этот город. Об этом есть достаточно твердые косвенные свидетельства источников. Символичен был и тот факт, что московиты выступали на Полоцк со знаменитым крестом святой Ефросиньи Полоцкой.

В подобных обстоятельствах издание Виленского привилея было своеобразной контракцией литовских правящих кругов, ответом, адресованным православной шляхте ВКЛ и направленным против агитации московитов.

Господарь, стремясь организовать работу государственного механизма ВКЛ без своего присутствия в княжестве, обращался к радным панам с предложением самостоятельно решать возникающие проблемы. Однако переломить традиционный механизм обязательного согласования позиций господаря и его советников из Рады было нелегко. Последние не решались брать на себя ответственность, прося Сигизмунда Августа либо дать «науку» (инструкцию), либо предварительно одобрить принятые ими решения. С одной стороны, великого князя устраивало такое положение вещей, с другой — у него было достаточно оснований для справедливого обвинения Рады в медлительности и безынициативности.

Радные паны защищались от этих обвинений, указывая, что они делают все возможное, не жалея сил и средств. Господарь, не желая конфликта, шел на компромисс и соглашался с магнатами. «Крайней» при этом делалась рядовая шляхта, которой вменялось в вину пренебрежение земскими обязанностями.

Среди высшего руководства ВКЛ отсутствовало взаимное согласие в принятии и выполнении политических решений. Наивысший гетман Г. Ходкевич в одном из приватных писем с горечью констатировал: «…не так дбати и все не до того приложить хочуть, яко всим потреба, але так, яко хто волить и мыслит, и в том спору и с поспешности напротивко неприятелю вынайти не могуть». Проблемой, по его словам, было и то, что необходимо было одновременно заниматься несколькими делами — обороной Ливонии, выездами на вальные сеймы и войной с Московским государством. Это рассеивало силы и не позволяло сконцентрировать внимание на одном направлении деятельности.

В магнатской среде господствовало безволие. Тот же Г. Ходкевич сетовал, что центральные органы власти бездействуют и не могут предпринять необходимые шаги по организации оборонительных мероприятий: «…ничего о собе не дбаем, запаметали и славы своее, и сами себе, и потомства своего, толко так живемо, чтобы день за день, а потом што з нами будет, на то не паметаем». По его словам, несмотря на все усилия, гетманская должность не дала ему ничего, кроме забот, растрат, людской ненависти, королевского гнева и долга в несколько десятков тыс. коп грошей.

Одновременно он критически высказывался о деятельности великого князя: «Знаем, как быстро он решает военные дела, как скоро пишут его писари, как паны его боятся и слушаются. И не только паны на просьбы, но и его собственные урядники, старосты и державцы от его имени ничего делать не хотят».

Польный гетман ВКЛ Р. Сангушко указывал на разделенность властных полномочий между членами Рады и неэффективность их действий по организации обороны как на главную причину неудачного ведения войны. В обращении к Сигизмунду Августу в мае 1568 г. он ссылался на московских узников, которые не могли надивиться бездеятельности литвинов: «Так они размышляют, что либо людей таких в своем государстве не имеешь, которые находятся под властью Вашей Королевской Милости, либо могущества, из-за чего этого (государства) не защищают». Выход из плачевной ситуации польный гетман видел в централизации власти, в усилении директивных функций великого князя: «…чтобы не многим защитникам власть была дана, а чтобы все под единой властью и делом Вашей Королевской Милости оставаясь…». Сангушко выступал сторонником крепкой единоличной власти господаря, видя только в этом возможность исправления кризисного положения.

Такие взгляды находили приверженцев и среди других представителей политической элиты. К примеру, О. Волович сетовал на неудовлетворительное управление делами: «Наши брата (т. е. радные паны) много говорат, а мало чинят. […] взяли есмо оборону Речи Посполитое на себе, с пана (т. е. великого князя) знявши, видим, який пожиток с того есть, […] прожно кого маемо виновати, але сами по себе плакати, кгды ж албо не имеем, албо теж не хочем о своей Речи Посполитой радити…».